В Ордене - пополнение, о котором я обещала вам рассказать. Это небольшой отрывочек из жизни Кьёры, дочери Ригара, из семьи Тандербёрд. Не судите строго, но помогите при случае вычленить из текста ошибки и опечатки.

***
- Бабуль, ну как? Вылупились?
- Ну как-как, ну-ка кадку тащи с мясом, давай бегом, - передразнила Кьёру седая дворфийка.
Кьёра опрометью бросилась из загона, только колокольчики, вплетенные в две толстых рыжих косы, позвякивали. Раз бабушка с утра у грифонов, значит - проклюнулись птенцы у Бури. Едва не кубарем скатившись в подвал, дворфийка подхватила тяжелую кадку и вприпрыжку понеслась назад. Всё, скоро у неё будет свой собственный грифон, а там, глядишь, и молот бурь.
Семья Тандербёрд из поколения в поколение охраняла воздушные рубежи Внутренних земель. И деды её, и отец - все умели метать во врага тяжелые молоты, а женщины - растить лучших ездовых грифонов. И Кьёра род свой не посрамит! Да и имя животному уже задумала: будет самка - Гроза, а самец приглянётся - назовет Громом.
- Фух, бабуль, можно взглянуть, а? – Кьёра шлёпнула тяжелую кадушку на каменный пол у ног старой дворфийки.
- Только руки к ним не тяни, а то Буря, даром что покладистая, а в зад клюнет, - пробурчала та.
Юная дворфийка осторожно заглянула за перегородку загона. Там, среди соломы и обломков скорлупы, копошились, издавая клекочущие звуки, едва опушившиеся птенцы. Тройня – славно-то как! Один из детенышей поднял голову и уставился немигающими чёрными глазами на любопытную дворфийку.
- Гроза, - прошептала завороженная Кьёра.
Птенец издал странную переливчатую трель, Буря отвлеклась от кадки с мясом и предостерегающе захлестала хвостом по каменному полу. Дворфийка отшатнулась от загона, расставив руки в стороны ладонями вперед.
- Тихо, Буря, я не трону твоих детишек…
- Шла бы ты отсюда, Света ради. Вон, возьми ведро и натаскай воды, не путайся под рукой. Сегодня они еще никуда не полетят, - по-доброму заворчала бабка Фрида. – Ишь, Буревестница…

«Буревестницей» Кьёру прозвали с рождения: когда она появилась на свет и издала свой первый крик, в дерево у дома Тандербёрдов ударила молния. А следом разверзлись небеса, и гроза разразилась такая, что даже бывалые дворфы, привыкшие к грохоту молотов по наковальням, затыкали уши во время рокочущих раскатов грома. Во Внутренних землях такие бури были редкостью: ветер дул с ужасающей силой, и, не будь дворфийские домики на склонах Пика каменными, их, наверное, унесло бы прочь. Словом, молния расколола могучий дуб, и только ливень, хлынувший следом, помешал ему дотла сгореть. Родители, однако, решили, что такая гроза – знак добрый, недаром по материнской линии в роду было немало шепчущихся с духами. Девочка, родившаяся в такую погодку, вырастет боевая и бесстрашная. Маленькая Кьёра, напившись материнского молока, сладко засопела, не обращая внимания на гром и завывания ветра снаружи.
И точно – дворфийка росла шебутной любопытной задирой. Рыжая, как все Тандербёрды, она унаследовала от матери ясные фиалковые глаза, а от отца – россыпь лёгких веснушек и упрямство, столь свойственное Диким Молотам. А вот от кого досталась девочке любовь к грамоте и книжкам – окружающие недоумевали. Но бабка Фрида припоминала, что среди ее двоюродных братьев был один «книжник». Для дворфа он уродился слишком хилым, к охоте и битвам интереса проявлял не много, а потом и вовсе уехал: то ли в Стормгард, то ли в Стратхольм – одним словом, к людям. И там себя посвятил служению Святому Свету. В Пике Свет не очень-то чтили, дворфы Молота верили в себя и в духов: воды, огня, земли и воздуха. Искусство ублажать эти стихии передавалось в некоторых семьях из поколения в поколение, и шепчущихся с духами уважали как искусных лекарей и знатоков различных обрядов.
Маму, которая так же была одной из «шепчущихся», и лучшей в Пике повитухой, Кьёра помнила плохо. Лана Тандербёрд ушла к предкам, когда её дочери и трех лет не было, угаснув от какого-то странного недуга. Ходили слухи, что дворфийку свели в могилу тролли, наведя на ту порчу-вуду. Отец сильно горевал и много пил, пока однажды бабушка Фрида не отмутузила его так, что, как сам Ригар говаривал, «мозги встряхнулись внутри». Больше он, правда, не женился, хотя и мечтал о сыне, и пить стал в меру (а дворфийская мера, как известно, не так уж и мала!). Ригар воспитывал дочку, как умел: научил обращаться с оружием (даром, что девочка, силушки-то не занимать), выделывать шкуры (а охотником он был знатным: и на волка ходил, и на кабана, и на медведя – шкур было много). Когда Кьёра подросла, он стал брать её с собой в небо. От первого же полёта у юной дворфийки захватило дух, с тех пор она только одним и грезила: как вырастет, научится метать буремолот и станет самой лучшей наездницей Заоблачного Пика.
Бабка Фрида к мечтам её отнеслась скептически, но стала брать с собой в грифоньи  загоны.
- Прежде, чем летать, нужно научиться за животным своим ходить: чистить, кормить, седлать. А настоящего боевого грифона растят из яйца, так-то. Тогда грифон без слов понимает своего наездника, и нет им равных в небесах, - поучала бабка, пока Кьёра, стоя на коленях, драила щеткой каменный пол загона.

И вот он настал – тот самый день, когда у юной рыжей дворфийки из семьи Тандербёрдов из клана Диких Молотов замерло сердце от предчувствия – они с Грозой станут одним целым, и взобьют перо облаков над Пиком, и равных им не будет.
***
Как говорится: "продолжение следует".